Тайна Черного моря - Страница 105

105

Какой-то руоповец воздел над головой ручной пулемет, словно реку вброд переходил, а перед ним и перед прочими руоповцами надрывали глотки и рвали поводки десяток овчарок. Их пасти пузырились, как яичница на сковородке.

Лейтенант кинулся к штатному охраннику, влекомый сверхзадачей затребовать доклад: почему, трах-тибидох, не доложили? Но по ноге пребольно проехались рифленым ботинком, и стало ясно, что сейчас не до докладов.

Такого столпотворения Смольный не видывал с октября семнадцатого. По толпе шарахались самые противоречивые версии происходящего. Кто-то пришел брать группу вооруженных рязанских скинхэдов, прибывшую в город под видом туристов, а кто-то — объявивших акцию протеста бывших сотрудников разведки ГДР.

Как водится, среди толпы обнаружились общие знакомые.

— О, Олежка, здорово! Какими судьбами?

— Какими-какими... Не слыхал, что ли? Обманутые распространители газеты «Правда на дне» Смольный оккупировали... Эй, ошалел? А ну не толкайся!

— Санек, черт лысый, куда прешь со своей бандурой? Осади назад.

— Лыжню!

— Леха, ты, что ли?

— А кто ж еще? Как всегда — впереди на лихом коне...

— Ну, тебя под маской и не признать.

— Не слышу!

— В маске, говорю, не узнал тебя!

— Не напирай, не напирай, всем по маньяку достанется!

— А вы че последними прибыли? Сигнал четырнадцать минут назад поступил!..

Руоповцы с омоновцами по пути в Смольный забились на ящик коньяка — кто окажется ловчей и первым возмутителя губернаторского спокойствия повяжет. Одной овчарке отдавили лапу, и она цапнула обидчика до крови, прямо сквозь высокий черный ботинок. Гимнастической лентой извивался бинт из походной аптечки. Воздух и стены вибрировали от лязга оружия, хриплых команд, грохота подошв и соленых шуток.

Дежурный лейтенант Виктор Мотылин постеснялся бежать обратно в караулку под натиском превосходящих сил союзников и поэтому решил скоренько возглавить атаку — главным образом, чтобы не быть затоптанным. Маловразумительных воплей из его матюгальника никто не слышал и не слушал, однако группы захвата с планировкой оплота власти знакомы не были и позволили местному увлечь себя. Вооруженная от придонных течений до пенистого гребня волна рванулась вверх по вишневой ковровой дорожке, к лестнице на второй этаж.

Двумя же этажами выше, в просторном, светлом кабинете Дмитрия Владимировича Тернина царили покой и умиротворение. Неярко серебрился, отражая дневной свет, добротно натертый паркет. Диван и кресла у стены были обтянуты белой материей. До революции кабинет, скорее всего, занимала классная дама.

Хозяин кабинета и тот, кто представился как repp Хен-кель, неторопливо и с достоинством обсуждали возможность инвестиций концерна «Опель» в экономику города. Фриц говорил на ломаном русском.

Позиция немецкого гостя казалась простой и недвусмысленной. Фирму не интересовала перспектива возведения новых заводских корпусов где-нибудь в районе Гражданки. С другой стороны, высокие таможенные пошлины делали российскому автомобильному рынку для собранных за границей машин полный аллес гемахт. С третьей стороны, и «Фольксваген», и другие конкуренты всерьез планируют разместить дочерние предприятия на территории России. А о корейцах лучше и не вспоминать. С учетом всего вышеперечисленного совет директоров пришел к выводу, что концерн «Опель» не отказался бы получить в долгосрочную аренду, с условием обязательных переоборудования и модернизации, часть производственных площадей и мощностей Кировского завода.

Немец излагал свои взгляды пространно и с апломбом, кивая волевым подбородком в такт произносимому и характерным движением отбрасывая со лба русую прядь, — как человек, не привыкший к возражениям. Если требовала необходимость, отпускал приютившийся на коленях портфель и позволял себе лихо рубануть воздух. При всей решительности этих жестов ни лампа с зеленым абажуром на столе, ни телефон, выполненный под декаданс начала века, ни декоративный чернильный прибор ни разу не были задеты. Собеседник вряд ли мог это учуять, но портфель попахивал пенициллином. Дожди виноваты. В тайник просочилась вода.

Одет гость был в несколько широковатый дорогой пиджак, широковатую белоснежную дорогую рубашку и простые удобные джинсы.

Господин Тернии мог только позавидовать европейскому демократизму. Ему-то ежедневно приходилось носить костюм и галстук в любую погоду.

Позиция городской администрации, излагаемая устами Дмитрия Владимировича, выглядела не менее прозрачной. Городу нужны инвестиции. Однако вопрос с Кировским заводом можно решить лишь в Москве. И вынужденный, как это ни отвратительно, подчиняться столичным правилам, Дмитрий Владимирович мог бы поспособствовать встрече герра с нужными товарищами. Однако здесь предстоят расходы, размеры коих трудно пока определить...

Глаза чиновника кружили по выбеленному потолку, по белым, без всяких узоров обоям, по разложенным на зелени сукна газетам. Пухлый зад чиновника никак не мог притерпеться к недостаточной мягкости кресла и недовольно ерзал.

Как-то иначе предполагал будущую встречу Хутчиш. Мелковат оказался чиновник, простоват и бесхитростен. Или крепко маскировался.

— О, их понимает! — добродушно прервал чиновника русый ганс. — Мои дедушка воевать на Остен фронт. Он рассказывать, что вы здесь все пьянитса. Шнапс! Я есть готов пить с нужный человек ведро шнапс!

Наконец Хутчишу удалось приблизиться к подлинной цели своего визита. На сегодняшний вечер у него планировалась жестокая пьянка — с сованием денег в декольте официанткам, с плясками на столах и битьем зеркал. Соучастниками этой пьянки должны были выступить несколько свежих приятелей — высокопоставленных питерских бюрократов. А уж во время пьянки Анатолий найдет возможность задать разомлевшему Тернину парочку вопросиков про «ленинградское дело» и название корабля.

105