— Чем предаваться нигилистическим фантазиям, уважаемый Афанасий Никитич, лучше давайте выпьем. — Они дружно выпили. — И еще, уважаемый Афанасий Никитич, я вас настоятельно прошу впредь ни с кем из команды подобных бесед не вести. Сами знаете: и пакгаузы имеют уши.
Старпом, которому лихое вливание в организм полета грамм «шила» не давалось столь легко, как кэпу, только теперь смог вдохнуть воздух и, переборов судорогу в руке, поставить эмалированную кружку на длинный, с пузатыми ножками обеденный стол.
Тот край стола, у которого сидели двое беседующих, под скатертью был безнадежно испорчен надписью, некогда выцарапанной разозорничавшимся вестовым: «ДМБ-93». У обоих в коротких стрижках заплуталась седина. У обоих вокруг глаз накопились морщины. Только у командира и седин, и морщин было больше.
Очередная рюмка — третья за полчаса (друзья решили отметить неприкаянный, как день рождения, праздник без помпы) — не прибавила старпому благоразумия, и он с настойчивостью перебравшего норму человека вернулся к злободневному вопросу:
— Неужели Надежда Павловна не может получить телеграмму типа «Срочно приезжай...». А что там отстучать дальше, мы придумаем. Старший лейтенант Янушпольский уговорит любую администраторшу заверить телеграмму любой печатью. Голову даю на отсечение, уговорит. Или вы думаете, Надежду Павловну не отпустят?
— Не я начал о Янушпольском, вы сами, — сурово посмотрел в глаза другу кэп. — С вашей подачи старший лейтенант на политзанятиях регулярно рассказывает матросам, как в начале Великой Отечественной эскадра наших кораблей вырвалась из окруженной фашистами Лиепаи. Янушпольский — мальчишка, но вы-то о чем думаете?
Командир корабля устало опустил кулаки на столешницу и уставился на пустую кружку. В эту минуту он выглядел невероятно постаревшим. Хотя под ношеной парадной формой угадывалось закаленное тело.
— Афанасий Никитич, представьте себе, вот мы здесь останемся. Потом останется кто-то еще. И еще. Но уже без кораблей, потому что корабли ни под каким видом из бухт не выпустят. И что получится? А получится, что в какой-то момент все, кто против раздела флота и против того, чтобы флот целиком стал украинским, сами же флот хохлам и уступят.
Капитан расстегнул верхний крючок парадного, по случаю праздника, кителя. Цепкий взгляд не смог бы придраться к блеску пуговиц и белоснежности формы, зато заметил бы штопку под мышкой. Благородная бедность.
— Но ведь еще годик-другой, — не унимался старпом, — и «Тамбовский комсомолец» отправят в Северную бухту. Под автоген.
— Отправят, — стараясь не выказать подступившую к сердцу печаль, кивнул командир корабля.
Оба замолчали, думая о несчастливом городе Севастополе. Городе белом, как крылья чайки, потому что сложен из инкерманского известняка. Городе-подкове, выгнутой в сторону моря. Городе, в котором перебои с электричеством приходятся по пять-шесть раз на день. Случается, даже троллейбусы стоят, а горячую воду последний раз давали в девяносто пятом на Девятое Мая.
— Лучше выпьем, — первым не выдержал старпом и, не дожидаясь положительного или отрицательного ответа, разлил громко булькающий спирт из фляги по кружкам. Три булька — пятьдесят, грамм.
Капитан встал, но вместо того, чтобы потянуться за кружкой, прошелся, разминая ноги. Положенный к парадной форме кортик глухо стукнул о спинку дивана, когда командир корабля взял с кожаных подушек заслуженную гитару.
Под пальцами тихо брынькнули струны.
— Да и сами посудите, любезный Афанасий Никитич, куда мы без Малахова кургана, Камышовой бухты и прогулки по Большой Морской?
— Но ведь надо же что-то делать, — поняв, что в очередной раз проиграл диспут, сдался старпом. — За державу обидно.
— Это всего лишь хорошая цитата, — сказал командир не то, что хотел услышать старпом.
На самом деле Ярослав Данилович догадывался, что неразбериха с Черноморским флотом рождена чем-то более значительным, нежели просто амбиции политиков-однодневок. Не давало Ярославу Брянцеву покоя, например, то, что он обнаружил, заглянув в гости к однокашнику Николаю, командиру «Бора», только-только спущенного на воду, и уже без вопросов подлинно российского, но приписанного к Севастополю РКВП: вооружение «Бора», все эти ракетные комплексы «Оса» и т.д., и т.п. более эффективны при атаке не натовской, а как раз-таки отечественной постройки кораблей. И возникло смутное подозрение, что если Черноморский флот не разделят так, как угодно России, то не достанется он никому.
А уж в этом случае Ярослав Данилович постарается, чтобы никто из вверенного ему экипажа в братоубийственном кровопролитии не участвовал и не сгинул. Он отвечает за своих людей перед их женами и матерями... Но и делить ответственность не собирается.
Командир с гитарой вернулся на прежнее место, закинул догу за ногу и положил инструмент на колено. Струны отозвались, так фыркает, почуяв хозяина, верный конь.
— Что-то у нас сегодня не праздничное настроение, — отметил Ярослав Данилович. — Раскисли, как кисейные барышни.
— Возможно, пришло время пробить следующие склянки? — старпом недвусмысленно кивнул на недоупотребленный спирт.
— А что еще остается делать? — И командир плеснул в горло обжигающую жидкость.
Старпом тоже употребил. Чтоб не было видно выступивших слез, скрипнул креслом, шагнул к иллюминатору... И глазам своим не поверил: по трапу неспешно поднимался белозубо улыбающийся негр с огромным магнитофоном на плече; следом за ним шагал статный, но хмурый старик.