Тайна Черного моря - Страница 145

145

— Так ведь заперто, — пролепетал Витя.

В мозгу завертелось: «При мальчонке-то не надо... Не надо при мальчонке-то...»

— Дядя, а вы моего папу арестовывать будете? — с надеждой спросил поганец Серега.

— А то, — добродушно пошутил человек с автоматом и. потрепал поганца по светлым кудрям. Потом вновь перевел взгляд на папу. — Документы имеются?

— А как же...

Съежившийся Витя нашарил во внутреннем кармане паспорт (слава Богу, взял), подцепил, потянул, упустил, подцепил, выудил, протянул.

В голове билось: как же они вычислили, что у меня фура нерастаможенная прошла? Или Киреев заложил, падла?

— Дядя, а вы из ОМОНа? — спросил Серега.

— А то, — гордо сказал боец Брагин. Документы он не взял — лишь взглянул на них мельком. — Музей закрыт, что ли?

— Закрыт, закрыт! — часто и безнадежно закивал Витя Шелепин. — Заперто, я десять минут стучусь, звоню, а у них заперто...

— Дядя, а вы из автомата стрелять будете? — поинтересовался Серега.

— А то. — Не глядя на пацаненка, боец Брагин поправил ремень автомата и грозно процедил: — Ну, на нет и суда нет. А раз закрыто...

При слове «суд» Шелепин закрыл глаза. Сейчас спросят про незарегистрированное оружие, наркосодержащие вещества, колющие-режущие предметы, потом затолкают в автобус... В сознании почему-то возник образ большого, запотевшего, до верху наполненного «Хольстеном» бокала. Прощай «Шемрак», прощай навсегда... Неужели Киреев все-таки настучал, падла?

— ...То давайте-ка быстренько отсюда, — услышал Витя. — Завтра приходите.

Когда родная «бомба» цвета «карина» умчала папу и сына прочь от музея, воображаемый «Хольстен» из сознания Вити Шелепина медленно перетек в мочевой пузырь и теперь настойчиво стучался в стенки, требуя разрешения на выход. Но Витя крепился. Он был уверен, что, если остановится, омоновцы окажутся тут как тут.

Расположившись на заднем сиденье и глядя в кормовое окно на стремительно удаляющийся автобус с милиционерами, Серега раздумывал, заплакать ему в знак протеста или нет — милиционер обещал арестовать папу, а папа почему-то сбежал. Весь кайф обломал, родитель фигов...

Внутри здания двое несанкционированных посетителей почтительно водили подбородками от экспоната к экспонату. Но не страсть к естествознанию пригнала их сюда: из окон верхнего зала, посвященного энтомологии, открывался умопомрачительный вид. Умопомрачительный потому, что позволял без труда наблюдать за прибывшими на День ВМФ кораблями Краснознаменного Черноморского Флота.

На всякий пожарный Алиса решила проверить, не разбудил ли своими звонками настойчивый любитель зоологии сторожа в каморке налево от главного входа. Не разбудил: две капли «СпокоНоМала-8» (того самого, который они по ошибке не вкололи горячему парню Рахиду на террористическом рынке) на стакан портвейна коня на скаку остановят.

Прав был Вискас, снотворное действительно радикальное. Сторож музея лежал щекой на столе и блаженно улыбался. Натекшая под щекой лужица слюны подбиралась к полупустой бутылке «Портвейна розового» и огромной импортной магнитоле.

— Ну, где ты там? — гнусаво подал голос Вискас, стоя на вершине лестницы.

— Иду, иду.

Алиса миновала черную скульптуру какого-то человека, должно быть зоолога, но очень похожего ta Вольтера, — скульптуру, что призвана была встречать на входе посетителей и охранять доступ к гардеробу, и по правой лестнице взбежала в первый зал. Мимоходом в азарте щелкнула бюст Дарвина по носу: история, начавшаяся в минувшую среду в ночном стриптиз-баре «Кресты», подходила к своему финалу.

Тишина и полумрак были разлиты в воздухе. Вискас ждал напарницу возле исполинского, напоминающего остов дирижабля скелета синего кита, вознесенного на серебристых опорах почти под самый потолок. Вокруг законсервированными торпедами недвижимо плавали макеты, чучела и костяные каркасы прочих крупных морских тварей — финвала, афалины, белухи, морской свиньи, однако рядом с этим подводным дирижаблем они как-то не смотрелись.

Стоя рядом с колонной, за которой ни к селу ни к городу и потому стыдливо прятался жирафий скелет, непонятно как затесавшийся в компанию обитателей морей и океанов, Вискас снова тихо, но яростно высморкался (глухое эхо прокатилось среди звериных трупов и умерло неподалеку), потер слезящиеся глаза и поинтересовался: «Куда дальше?» — сиплым шепотом, хотя никто посторонний его услышать не мог.

— Туда. — Алиса прошла под исполинским скелетом. — Тамошние окна выходят аккурат на корабли... Ты простудился, что ли?

— Не... Ох... — Василий спрятал платок в карман. — Запах чуешь?

Девушка потянула носом воздух. В сером воздухе витал ненавязчивый аромат давно не проветриваемых шуб, на которые неделю назад пролили касторку. Скелеты береговой гориллы, шимпанзе и человека внимательно наблюдали за гостями из стеклянного шкафа слева от лестницы.

— Ну чую.

— Во. Аллергия у меня на эту дрянь.

Алиса фыркнула и собралась было съязвить по этому поводу, но Вискас неожиданно схватил ее за руку и потащил налево, во второй зал, где дорогих гостей встречали акулы и скаты, прижал к стене за изготовившейся к прыжку рысью под стеклянном колпаком. Прежде чем детектив зажал ей рот рукой и шепнул на ухо: «Тихо!..», она успела подумать, что напарничек наконец-то попытается, как говорят девчонки из «Крестов», «прокомпостировать талончик», и приготовилась дать отпор посягателю, однако тут и она услыхала: где-то далеко-далеко, внизу, за гардеробом, открылась входная дверь.

Когда помеха в лице папаши с сынишкой была устранена, боец Брагин повернул за угол и дал отмашку коллегам — путь, дескать, свободен. «Поморы» слаженно посыпались из автобуса. Предпоследними вышли генерал Семен и Иван Князев, замыкал же отряд майор Горовец.

145